ВЛАДИМИР ПАНКРАЦ
Живописные серии
Олега Кузина
Серия «Эскиз портрета»
Эскиз портрета. Х., м. 2007
Очень хочется написать о художнике Кузине. О картинах его. Потому что «красиво все это» (Тарковский). Сюжетно и бессюжетно, реально и неземно. И свершается все на полотне - и еще черт знает где. Очень хочется написать о художнике Кузине. И очень, очень не хочется, потому что так трудно. Ведь писать-то нужно словами, а словами до живописи этого чудотворца почти не добраться.

Кто не вспомнит, глядя на «Эскиз портрета» двойничество, которым был проникнут Достоевский. Всю жизнь, по сути, его не оставляла идея, что в человеке живет другой человек, особенно сильно концентрирующий свойства, которые в нем первом выражены слабее, намеком.

Тема двойничества у Кузина потрясающа, потому что это тема иная. Это тема неразрывности двух разных людей, которые по чьему-то неизвестному промыслу стали чем-то неразрывным. Эти люди то как раз могли бы замечательно существовать друг без друга, вполне удовлетворяясь наличествующим «я». Но случилась, произошла, даже ослепила - Встреча, обозначения которой – нет. Даже любимое всеми слово «судьба» слишком слабо для характеристики этой Встречи.

Это - открывшаяся Истина. Истина, которая познается не разумом, а всем существом. Вспоминаются евангельские слова: «Познайте истину и она сделает вас свободными». В данном случае эта свобода возможна только в предельной степени взаимности. Иначе – она превращается в противоположность, потому что именно «налицо» неразрывность. В результате мы постигаем трагедию, которую можно выразить именно в такой поэтически – живописной форме.

Единение взаимопроникновения любовью в мучительных усилиях разрыва, который невозможен, как невозможны и возвращение, воссоединение, любовь до грехопадения.

Отличие современной трагедии от трагедии древнегреческой состоит в том, что в современном ее виде мы знаем, что должен произойти трагический финал. Древнегреческая же трагедия своей богочеловеческой мощью говорит об обстоятельствах, из которых не может быть иного выхода, кроме трагического. В этих картинах мы видим именно этот мудрый печальный дух древней прекрасной трагедии.

Ни одно действо в древнем амфитеатре не проходило без масок, которые, по сути, являлись вполне самостоятельными. Они легко прикладывались к любым лицам. И важным было не выражение лица, а маска, которую на данный момент видят все. Маска – это удачный, удобный способ скрыть обнаженное лицо. В кузинской трагедии - это маски, которые к другим лицам не подойдут, потому что это – и маски, и лица одновременно.
Made on
Tilda